Запах счастья

В Полтаве мы жили то у папиных родственников, то у маминых. Папе больше нравится у маминых. Мамина тетя – очень добрая! Она так радуется и всегда говорит: «Какое счастье, что вы приехали»! Она тоже помнит, «как раньше было». Они с мамой разговаривают и плачут. А еще она вкусно готовит. Папа у тети Юли не наедается. Тетя Юля – это жена папиного брата дяди Саши. Она тоже хорошо готовит, но мало. На обед тетя Юля всем дает по одной котлетке и, как мы, салат в большую салатницу не делает, один огурец и помидор она режет на кружочки и раскладывает на тарелку рядом с котлеткой. Это, наверное, потому что тетя Юля работает врачом в детском саду, а в саду дети плохо кушают.

 Интересно, у нас родственники и у папы и у мамы одинаковые. У мамы есть тетя Маша, а у папы сестра – Маша, у папы есть еще сестра Валя и у мамы есть, правда двоюродная сестра, и тоже Валя. В Чимкенте мамины родственники – тетя Юля с дядей Сашей и у папы в Полтаве брат Саша, а его жену зовут тоже Юля. Папа сказал, что у нас мамой все поровну. А бабушка сказала, что у Юли и Саши даже судьба одинаковая. Тогда я не понимала, почему судьба может быть одинаковой. Они же в разных местах живут!

 Вчера мы все вместе ходили в церковь. Тетенька, которая там работает, рассказывала нам, что в этой церкви был Петр I, это наш царь. После победы над Карлом, а это шведский король, которого победил наш царь в Полтавской битве. Так вот, Петр I в этой церкви победную службу стоял. Рядом с церковью лежит большущий камень. По преданию, так сказала эта тетенька, на этом камне царь Петр сидел. Я тоже посидела.

 Потом мы еще летали в Черкассы, к папиной сестре. Черкассы от Полтавы недалеко, мне на карте Сергей показывал. Сергей – это мой двоюродный брат, он сын тети Юли и дяди Саши.

 Он сказал, что если бы по прямой, то можно на автобусе доехать. Но через Кременчугское водохранилище нет моста, а объезжать – долго, а на самолете всего полчаса, перелетел через водохранилище – и ты уже в Черкассах.

 В Черкассах мы были всего два дня. Утром в субботу прилетели, а вечером в воскресенье улетели. Мы никуда не ходили, потому, что был дождь, и я даже не помню какой город Черкассы, красивый или не очень. Взрослые все время разговаривали, а я играла с маленьким племянником! Мне всего девять лет, а я уже тетя! Ничего себе! Я же еще не старая!

 Мы еще чуть-чуть побыли в Полтаве, и опять поехали в Москву, потом домой.

 На вокзал, провожать нас, пришли и папины и мамины родственники. Все плакали. Всем не хотелось расставаться. Мы с Сергеем тоже плакали. Сережа уже взрослый, он в этом году школу окончил и у него был выпускной бал. На выпускной бал ему купили взрослый костюм, он назвал его «Прощай молодость».

 Сергей хоть и взрослый, но он, честно, плакал. Он сказал, что я самая лучшая сестра на свете, и он очень бы хотел, чтобы я жила с ними. Сергей всегда брал меня с собой, не то, что Илюшечка. Я даже про Сергея знаю одну тайну. Правда, эта тайна не такая уже совсем–совсем тайна, но все равно. Когда мы только собирались ехать в Полтаву, я слышала, как мама говорила бабушке, что Юля с Сашей сказали Сергею правду. Оказывается Сергей не совсем тети Юлин и дяди Сашин сын. Они взяли его в детском доме. Но они любят его как самого настоящего сына, даже больше. Когда тетя Юля заметила, что Сережа не реагирует на шум, так мама сказала, тетя Юля долго ходила с Сергеем по врачам, даже в Москву ездила, но это не помогло. В детском доме ей сказали, что она может поменять его на другого мальчика, но тетя Юля сказала: «Нет! Разве можно детей менять? Он же нам уже родной»! Тетя Юля уволилась с работы и стала сама развивать Сергея. Сначала она громко читала ему книжки, это чтобы Сережа научился говорить. Потом тетя Юля купила велосипед, это чтобы координацию развивать, это тоже мама сказала. А еще, моя мама сказала, что в 56 году взрослых велосипедов выпускали мало, а детских и подавно. За велосипедом они тоже в Москву ездили. А потом дядя Саша где-то «достал» Сереже специальный аппарат, который вставляется в ухо и тогда все слышно. Этот аппарат сделали в Дании. Сергей мне показал на глобусе, где находится Дания. У нас дома тоже глобус есть, я приеду Лильке покажу. Дания такая маленькая, а какие хорошие аппараты делает. А почему у нас их не делают? Я даже запомнила, как называется столица Дании – Копенгаген. Сергей мне столько интересного рассказывал. Мы с ним даже на военный аэродром ходили. Сергей, как дядя Саша, то есть как его папа, хочет стать летчиком, но он знает, что из-за слуха не сможет, но он все равно будет работать с самолетами, он будет их ремонтировать.

 Когда мама увидела, что я слышала все, что она говорила бабушке про Сергея, она сказала мне, что хоть это и не секрет, но с Сережей про это говорить не надо. Не надо травмировать человека. Неважно родной или не родной, человека все равно надо любить, так мама сказала. А еще мама сказала, что он такой же мне брат, как и Илья. Я и не собиралась говорить про это Сергею. Я сама догадалась, что про это говорить не надо. Я про другое думала: «Как такого маленького мальчика могла оставить его мама? А если бы дядя Саша с тетей Юлей его не взяли? Как бы он жил?». А еще, я думала: «Как его мама живет? Разве она не помнит, что бросила совсем маленького ребеночка?». Я еще не взрослая, но я все помню. Когда у нас родилась Галя, она совсем ничего не могла делать сама. Она только спала, писала и какала. Я помню, когда у неё болел животик, никто не спал, все переживали. Когда она днем покакала, бабушка послала меня на работу к маме, чтобы я ей все рассказала и, чтобы у мамы сердце не болело, и она спокойно работала.

 Мы с Сергеем договорились, что будем друг другу писать письма. Мне Сережа подарил белого медвежонка. Он такой красивый. Интересно, а что у него внутри? Илюшке Сергей подарил немецкий альбом для рисования и немецкие цветные карандаши. Это Сергею привез из ГДР его папа. Самый толстый альбом Сергей подарил Илье. В этом альбоме можно хоть сто раз стирать, листы все равно, как новенькие и еще самолет, который самому склеивать надо.

 Илюшке подарки понравились. Еще мы привезли две сетки апельсинов, один ананас и Илюшке бананы. Мне бананы не понравились! Как будто вареная картошка с дыней смешана. Одна дыня вкуснее. Бабушке мама отдала кофточку, которую ей подарила тетя Юля. Бабушка сказала маме спасибо, и положила кофточку в сундук. До праздников кофточка лежала в сундуке, а к седьмому ноября, бабушка отдала кофточку обратно маме и сказала, что кофточка сильно больно антилигентская, ей такая уже ни к чему. После Москвы, у нас не хватало денег, и бабушка взялась нянчиться с девочкой Викой, такой же, как наша Галя. Утром Вику к нам приносил ее папа, а после обеда Вику забирала её мама. Она работала учительницей математики. Иногда она объясняла Илюшке новый материал, если этот лодырь в школе ничего не понял. Из-за Вики мы с бабушкой в Ванновку не ездили.

 Но когда закончился учебный год и Вику к нам перестали приносить, мы с бабушкой наконец-то поехали к бабе Поле и тете Марине.

Все дела – стирать белье, ходить на базар, в магазин, уезжать, бабушка любила делать с утра, по холодку. В этот раз мы не стали дожидаться утра и поехали в Ванновку после обеда, пятичасовым бурненским автобусом.

 – Жарко, ни жарко мне все равно, – сказала бабушка, – у меня уже терпения нет.

 – Мне тоже не жарко! – Обрадовалась я.

По дороге в Ванновку мы проезжали Белые Воды, Вознесеновку, Корниловку, Алгабасс. А перед нашей остановкой бабушка всегда показывала дорогу на Кулан. В этом поселке с непонятным названием «Кулан» работала учительницей тетя Юля, та, которая сейчас работает в райпрофсоже и живет на Черемушках.

 Бабушка рассказывала, что тетя Юля ходила на работу из Ванновки в Кулан пешком. Тогда автобусы в этот Кулан не ездили. Хоть дождь, хоть снег, хоть жара, а тете Юле нужно идти на работу. Детей надо учить.

 – А какая раньше была одежа!? Вот она наскрось вся и простыла, оттого и детей у неё нет.

 Почему нет, думала я, у них же есть Люда, такая же, как я. Они ей пианино купили. Людка уже даже играть умеет. Она мне Бетховена играла «К Элизе». Мне понравилось. Потом я догадалась, почему у папиных тети Юли с дядей Сашей и у маминых судьба одинаковая, но бабушке ничего не сказала. Чтобы не расстраивать её. Я же все равно Люде не скажу.

 Пока мы ехали, бабушка всегда мне что-нибудь рассказывала про свою молодость и ранешную жизнь.

 Совсем немножко не доехав до Ванновки, сломался автобус. Те, кто ехали в Бурное, остались ждать проходящий автобус, а мы с бабушкой решили идти пешком. А чё ждать? Когда мы совсем рядом. Надо только пройти через поле и вон она Ванновка, её уже видно. Носовым платком, связав ручки двух сумок, бабушка перекинула их через плечо и мы пошли.

 

 Босиком по теплой траве, да еще когда до самого неба маки цветут, это совсем не трудно.

 Мы шли и разговаривали. Бабушка как всегда вспоминала, как «раньше было».

 Я зачем-то повернулась и увидела, как за горку заходит солнце. Небо стало золотистым, и все вокруг вдруг сразу запахло. Поле, речка. Поле пахло травой, а речка прохладой. А все вместе дымом от сгоревших кизяков. Мне почему-то стало так радостно и я, как заполошная, так мне вдогонку крикнула бабушка, побежала по полю. Бегая по полю, я радовалась больше, чем тогда, когда мы подъезжали к Москве. Москва так не пахла.

 Чем ближе мы подходили к Ванновке, тем сильнее пахло душистым белым наливом, только что испеченным хлебом, парным молоком и еще чем-то родным и близким!

Наверное, счастьем!

Запах счастья …

Как просто – побежал по полю, вдохнул, и ты счастлив…

А до неба маки цветут…